Самая большая проблема, полагаю, заключается в абсолютном отсутствии понимания со стороны законодателя тесной взаимосвязи между отношением человека к окружающему миру и отношением внутри человеческого социума, т.е., проблема в понимании необходимости беречь среду своего обитания, включающую животных, порождает неуклюжие, совершенно некорректные формулировки соответствующих правовых норм.
Поскольку на эту тему писалось уже несчетное количество раз — уж очень она болезненна для нашего брата-адвоката, коснусь лишь двух аспектов:
В «АГ» № 9 (145) за 2013 г. опубликована статья «Дышите спокойно», автором которой является адвокат, к.ю.н. Борис Кожемякин.
В наиболее распространенном понимании — прекращение уголовного дела за примирением сторон, по сути – прощение за совершенное преступление при наличии определенных условий (преступление совершено впервые, относится к категориям преступлений небольшой и средней тяжести, заглажен вред перед потерпевшим) – не является реабилитирующим основанием для прекращения уголовного дела.
Скажу сразу — страховщиков я не люблю, впрочем, то же самое относится к банкирам и прочим представителям финансовых институтов, любовь к деньгам у которых находится в обратно пропорциональной зависимости к стремлению выполнять свои обязательства перед теми, кто эти деньги приносит.
Среди прочих оперативно-розыскных мероприятий, проведение которых предусмотрено ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее – Закон), оперативный эксперимент занимает особое место в силу того, что до настоящего времени ведутся споры о пределах допустимости проведения данного ОРМ; т.е., той границы, за которой происходит его переход в провокацию совершения преступления.
Не стал бы затрагивать эту тему, прежде всего, из-за того, что дела, относящиеся к ней относятся, к т.н., «проходным» делам в адвокатской практике, поскольку берутся из соображений, не имеющих отношения к нормальному желанию заработать и не требующих каких-то особых знаний и навыков; но вот то, что на «Праворубе» преподносилось, не только, как победа юриста, но и как торжество добродетели над злом, вызывает у меня определенный скепсис.